CEO Viber Джамел Агауа о шопинге, шифровании и криптовалюте

Viber, по данным измерений Mediascope, остается вторым по популярности после WhatsApp мессенджером в России с аудиторией мобильного приложения около 34 млн человек в месяц. Почему компания считает этот рынок более важным для себя, чем англоязычный, и какие данные сможет раскрыть по запросу спецслужб, “Ъ” рассказал CEO ViberДжамел Агауа.
— Россия стала третьим рынком после США и Японии, где Viber запустил раздел для шопинга. Как вы планируете его развивать?
— В России мы стартовали с пятью брендами, сейчас их восемь (Farfetch, Ozon, «Спортмастер» и др.— “Ъ”). Пока идея в том, чтобы пользователи могли делиться интересными товарами, но возможности купить их, внутри приложения нет. Скоро она появится. Наша команда ведет обсуждение с различными брендами, чтобы добавить еще больше контента. В Западной Европе этот раздел появится в ближайшее время.
— Какие еще способы монетизации вы рассматриваете?
— У нас два основных источника монетизации. Один из них — телекоммуникационные услуги. Viber отличается от других мессенджеров тем, что с его помощью вы можете звонить в любую точку мира. Например, за $9 в месяц пользователь получает безлимит на звонки в 50 стран.
Второй источник монетизации — маркетинговые услуги. Во-первых, это реклама. Например, пользователь видит ее после окончания звонка. Мы стараемся быть осторожными и не перегружать приложение рекламой, а также включать ее в более публичные разделы Viber, а не в приватные. Во-вторых, у нас есть возможность для взаимодействия с пользователем. Она может использоваться для транзакционных писем или рекламных сообщений. В-третьих, это спонсорство — например, чат-бот Лиги чемпионов по футболу.
И еще один источник, совсем небольшой,— это платные стикеры и игры.
— Как сохранять приватность для пользователей и показывать релевантную рекламу?
— Наша реклама не столь релевантна, как у Facebook. Мы принимаем это. Если бы мы начали читать чаты, то смогли бы лучше таргетировать рекламу и продать ее намного дороже. Но мы этого не делаем, это наш выбор. Мы решили, что будем работать с гораздо меньшим количеством информации, чем у Facebook.
— Реклама дает основной доход Viber?
— Она обеспечивает чуть менее 20% выручки и останется на таком уровне, потому что мы не хотим, чтобы наша модель базировалась исключительно на рекламе.
— А каков основной источник дохода?
— Он диверсифицирован. Телекоммуникационные услуги дают около 40–45%, сообщения для бизнес-клиентов — около 30–35%, спонсорство — еще примерно 15%. Если класть все яйца в корзину рекламы, то будешь вынужден строить машину наподобие Facebook.
Честно говоря, будь я на месте CEO Facebook, когда вся выручка базируется только на рекламе, я бы поступал так же, как он, потому что нужно как можно больше данных, чтобы наращивать выручку.
Но мы не заинтересованы в таком сценарии, потому что в мессенджерах, как нам кажется, возможности для показа рекламы очень ограниченны. В Viber число рекламных позиций всегда будет ограниченно, потому что люди пришли сюда не за ней. Реклама никогда не будет приносить нам больше 20% выручки. Никогда.
— Я слышал версию, что операторы намеренно пытаются влиять на трафик, чтобы ухудшить качество звонков через мессенджеры и заставить пользователей возвращаться к традиционной телефонии.
— Мы не замечали такого в России. В других странах мы действительно видели странное поведение операторов, о котором их уведомляли. Честно говоря, мы не знаем, намеренные ли это действия, или из-за большого объема трафика операторы просто пытаются зарезервировать большую долю полосы для себя, из-за чего партнерам достается меньше и страдает качество. В двух странах на Ближнем Востоке мы заметили, что у всех игроков, не только у Viber, были проблемы с качеством из-за подобной политики.
Мы не знаем, есть ли возможность доказать, что операторы прибегают к такой практике, чтобы заставить пользователей пользоваться традиционной телефонией, или это просто отражает перенасыщенность сети. Не думаю, что такой подход может стать общепринятой политикой, но, если станет, мы оценим все правовые аспекты, чтобы удостовериться, что операторы не пойдут с такой политикой слишком далеко. Потому что это может стать реальной проблемой для интернета в целом, не только для Viber.
Но в России такой ситуации мы не наблюдали. У нас давняя история отношений с российскими мобильными операторами. В России за десять лет многое изменилось в отношениях мессенджеров и операторов. Поначалу пользователи переходили на мессенджеры из-за стоимости СМС, теперь это в прошлом. Мы даем пользователям лучший опыт, а операторам — большее потребление данных. То есть поначалу операторы смотрели на нас как на конкурентов, но все полностью изменилось. Они понимают, что чем больше трафика продают, тем больше денег получают.
— Этот вопрос соотносится с принципом сетевой нейтральности. Что вы думаете о нем?
— Я выступаю строго в поддержку сетевой нейтральности. Все попытки федерального правительства США отменить ее встречают противодействие как с нашей стороны, так и со стороны руководства отдельных штатов, которые внедряют свои законы для закрепления сетевой нейтральности. Если взглянуть на историю развития технологий в целом, то обратный подход никогда не работал. Apple и Microsoft добились успеха, предоставляя свободную платформу для людей со всего мира и позволяя им создавать новые сервисы, новые экосистемы. При отсутствии сетевой нейтральности они не смогут этого делать. Если мы не обеспечим соблюдение этого принципа, мы попросту убьем инновации во всем мире.
— Что отличает Россию от других стран, где работает Viber?
— Россия во многом похожа на другие страны. Но в России, в отличие от других стран, люди более серьезно относятся к вопросам регулирования интернета, конфиденциальности, сквозного шифрования в переписках и т. д. Я имею в виду, что эти вопросы оказывают серьезное влияние на поведение пользователей. Если вспомнить скандал вокруг Facebook по поводу утечки данных, то это вызвало большой резонанс, люди говорили об этом в США и Западной Европе, но это не оказало влияния на их жизнь: они продолжили пользоваться Facebook. Но если бы такой скандал случился в России, я уверен, люди бы отказались от подобной платформы в пользу другой. Люди здесь очень чувствительно относятся к таким вопросам.
Ну и конечно, Россия — самая большая страна в мире с сильной культурой, поэтому нам приходится адаптировать продукт во всем, что мы делаем. Когда мы хотим представить что-то новое в приложении, мы в первую очередь думаем о России. Когда планируем, как представить новую возможность, как описать ее, мы не смотрим сначала на английскую версию, мы смотрим на российскую, чтобы убедиться, что новый слоган будет хорошо смотреться и звучать на этом языке. Нас иногда спрашивают, почему мы успешнее в России, чем во многих других странах. Отчасти поэтому.
— Я слышал, что, например, WhatsApp гораздо популярнее на Дальнем Востоке России. А в Viber обращали внимание на региональные отличия?
— Сейчас в России около 50 млн человек пользуются Viber, у нас высокая доля на рынке, учитывая, что на руках у россиян около 85 млн смартфонов. Но нельзя фокусироваться на каких-либо регионах, ты должен быть везде и везде иметь высокую долю. В каких-то регионах у нас доля проникновения 40%, где-то — 50%, где-то — 60%. Мы замечали, что у нас отличное проникновение в Москве, других крупных городах и в западной части страны, но, честно говоря, мы не знаем, как интерпретировать эту информацию, потому что, как я сказал, у нас высокая доля везде и большой потенциал для роста.
К слову, только за прошлый год мы выросли на 14–15% в России. И у нас не только серьезная доля на рынке, но и более высокие темпы роста, чем у конкурентов.
Есть только один момент, над которым нам нужно серьезно работать, если говорить о вызовах: поскольку мы давно в бизнесе, то среди наших пользователей много взрослых, и аудитория не позиционирует нас как приложение для детей, тинейджеров, молодых людей.
Мы стараемся внедрять различные функции, думаем над потенциальными партнерствами, которые позволят привлечь молодую аудиторию.
— Какие функции позволят привлечь новых пользователей?
— Есть вещи, которые особенно важны именно для российского рынка, а для других — не настолько. Одна из них — это безопасность и конфиденциальность, вторая — сообщества, наши групповые чаты с неограниченным числом участников. Конфиденциальность и безопасность лежали в основе Viber с самого начала, и в 2016 году мы решили активировать сквозное шифрование по умолчанию для всей коммуникации: для всех сообщений, звонков, видео, изображений, мультимедиафайлов. Безопасность — это технология. Безопасность гарантирует, что, что бы ни происходило, даже если гендиректор компании меняется, даже если меняется владелец, никто не сможет копаться в содержании ваших чатов или картинок для своих целей: политических, коммерческих, преступных и т. д. Единственный способ избежать этого — активировать сквозное шифрование по умолчанию для всех коммуникаций. Это то, что мы сделали в начале 2016 года и от чего никогда не отходили.
Возможно, вы знаете, в 2016 году Viber был самым популярным приложением в Иране, у нас было 25 млн активных пользователей. Мы были сильно впереди остальных в то время, очень сильно. Мы активировали сквозное шифрование по умолчанию для всего мира, и через шесть месяцев иранские власти пришли к нам и сказали: «У нас появился новый закон, новое правило: если вы хотите быть в Иране, нужно деактивировать сквозное шифрование и предоставлять властям доступ к ключам шифрования». Мы сказали: «Нет. Извините, мы не можем этого сделать. У нас есть политика конфиденциальности, она важна для наших пользователей, мы должны придерживаться ее». Знаете, сколько у нас сейчас пользователей в Иране? Ни одного. Мы смирились с тем, что нас заблокируют. Мы не могли так поступить, потому что это нарушило бы наше обещание пользователям. Если мы будем ломать построенное, то зачем все это вообще было? И вы же знаете, какой сейчас самый популярный мессенджер в Иране, да? (По данным опроса иранской ISPA, в марте 2019 года в стране лидировал Telegram с аудиторией 56 млн человек.— “Ъ”)
— Как устроено сквозное шифрование?
— Это не то, что вы должны найти где-то в настройках, удостовериться, что не забыли нажать какую-то кнопку неизвестно где. Нет. Каждый ваш чат будет зашифрован. Мы в Viber не имеем доступа к содержимому чатов. И у нас его никогда не было. Весь контент проходит через наши серверы зашифрованным. У нас нет ключей шифрования, они хранятся только на устройствах пользователей. И как только сообщение доставлено, файл уничтожается. Мы не храним его, мы храним только факт переписки между определенными номерами. Это информация, которой мы располагаем.
И если в любой стране нас попросят раскрыть содержимое переписки, мы просто не сможем его предоставить.
Мы можем только сказать, что между двумя номерами зафиксирован факт переписки. Люди начинают все больше разбираться в таких деталях и могут отличить плохое от хорошего. Они вскоре смогут отличить тех, кто говорит о безопасности, от тех, кто ее делает.
— Недавно стало известно, что у правительства США есть идея запретить сквозное шифрование. Возможно ли такое?
— Я не думаю, что это произойдет. Вокруг этой темы ведутся масштабные политические игры. В мире все время происходит что-то плохое. Один террористический акт, для которого был использован мессенджер,— и вот уже парни из политики начинают это обсуждать. Об этом говорили в Европе, об этом говорили в Австралии. Австралия сказала: «Мы выпустим законопроект и запретим сквозное шифрование». Тогда Viber вместе с Apple ответил: «Хорошо, мы уходим из Австралии». И мы сделаем это.
Компания Apple уже прошла тест: помните террористов, которые убили множество людей в Сан-Бернардино? Они пользовались телефонами Apple, и ФБР попросило компанию передать ключи, разблокировать телефон и прочесть сообщения. Apple ответила: «Нет, мы не будет этого делать». Это всегда тяжело, потому что в подобных ситуациях политики пытаются выставить нас плохими ребятами, защищающими террористов. А мы ненавидим террористов. Я думаю, что мы можем что-то сделать для предотвращения таких вещей, и мы будем рады сделать то, что в наших силах. Но мы не ФБР, не ФСБ, не полиция — у нас нет таких возможностей, какие есть у них. Когда мы можем помочь в рамках нашей политики, мы действительно помогаем. Мы всегда уважаем закон везде, где работаем. Но есть вещи, которые мы просто не можем сделать.
— В мае 2019 года Павел Дуров вновь раскритиковал WhatsApp за проблемы с безопасностью. Как вы считаете, уместна ли эта критика, или такие заявления — просто инструмент конкурентной борьбы?
— Мне кажется, господину Дурову нужно думать о своих проблемах. Мой вопрос к нему: может ли он гарантировать конфиденциальность персональных данных? Каким образом ему удается достичь этого? Ведь сквозное шифрование в Telegram не активировано по умолчанию. Я просто не понимаю. Я не понял, как мы смогли бы гарантировать защиту персональных данных в Иране. Мне было бы интересно узнать, как он делает это.
WhatsApp принадлежит Facebook. Бизнес-модель Facebook основана на рекламе. Эта модель подразумевает сбор информации о пользователе и использование ее для монетизации. Они собирают данные отовсюду, из всех источников. В какой степени это распространяется на WhatsApp? Я не знаю. Я был бы рад узнать, но не знаю. Было бы неправильно с моей стороны говорить о том, чего я не знаю. Это не в моих правилах.
Несколько месяцев назад Марк Цукерберг сказал, что хотел бы поставить безопасность личных данных в основу стратегии компании. Я в ожидании. Я жду, когда он сделает то, о чем говорит. Если самые крупные игроки отрасли примут такие меры, то политикам станет в разы сложнее гнуть свою линию. Потому что сложно пойти против миллиардов людей и сказать им: «То, чем вы пользуетесь, теперь запрещено». Сквозное шифрование — сложная технология, но она абсолютно реальна для Facebook, и они должны активировать ее по умолчанию. И все участники отрасли должны сделать то же самое.
— А как вы смотрите на использование криптовалюты и блокчейна? Facebook и Telegram заявляют, что намерены работать с ними.
— Блокчейн — отличная технология. Если сквозное шифрование будет запрещено, я уверен, что наши инженеры создадут решение, основанное на блокчейне, чтобы обеспечить такое же качество услуг, как и ранее. Поэтому запрещать сквозное шифрование было бы бессмысленно: мы все равно найдем другое решение.
Что касается криптовалюты, то Rakuten (японская интернет-компания, акционер Viber.— “Ъ”) создала свою в Японии и купила криптовалютную биржу. Но мы не собираемся выпускать криптовалюту Rakuten в других странах. Пока мы в процессе решения ряда правовых аспектов, которые довольно трудны для понимания, поскольку не до конца прозрачны. Конечно, поскольку в России мы занимаем довольно большую рыночную долю, то мы рассматриваем ее для возможного распространения своей криптовалюты. Но, честно говоря, Rakuten решила не быть первопроходцем в этой индустрии из-за отсутствия стабильного законодательного регулирования. Есть большая неопределенность, а Rakuten — публичная компания. Сейчас эту тему продвигает Facebook. Будет интересно посмотреть, какой будет реакция властей по всему миру. Исходя из этого мы решим, как и когда будем продвигать криптовалюту. У нас есть все, что нужно, за исключением четкого регулирования.

Источник: Газета "Коммерсантъ"